В одной деревушке, где люди в истоме
Свой век доживали давно, как могли,
Мужик жил в избушке, в бревенчатом доме.
Стоял дом от прочих немного вдали'.
Жена одного принесла ему сына.
Увы, не успела родить ему двух.
И к сыну пришла лишь шестая година,
Как мать уж покинули силы и дух.
В мгновение ока все, что создавали,
Как будто безудержный холод сковал.
И время застыло в безмолвной печали.
Отец очень долго по ней тосковал.
Остались без женской любви поневоле
Нежданно-негаданно двое мужчин.
Катались они, как катуны на поле.
Катался отец, с ним катался и сын.
Понуро мужик жил в воссозданной клетке,
Что сам сотворил из терзаний и дум.
А отрок его подходил к семилетке.
И значит, пора было браться за ум.
Ведь жизнь, как известно, свободная птица.
Её невозможно в руках удержать.
Легко как по ветру во времени мчится.
Им Ангелом светлым запомнилась мать.
А сын только рос. Своим видом, взрослею,
Сквозь поры звучала натура его.
Извечный вопрос, что же делать мне с нею,
Отца каждый день волновал самого.
Советов немало слыхал по-соседски.
Соседи, известно, везде суют нос.
Ему предлагали уже не по по-детски
Воспитывать сына, который подрос.
Одни говорили, займи его школой,
Но за три деревни, чтоб ездил с утра.
Другие давали совет невеселый.
На выдумки голь, как известно, хитра.
Они предлагали, ты с лесом дремучим
Его познакомь и оставь на ночь там.
Давай мы его с малолетства научим
Терпенью и храбрости не по годам.
Отец почесал своим пальцем за ухом,
Рукой поводил средь копны из волос.
И так, как услышал отеческим слухом,
Решил разрешить этот сложный вопрос.
Смеркалось. Безветренно. Вся деревенька
Почти погружалась в кромешный туман.
И как он к окну подбирался низе'нько,
Из дома смотрел с интересом пацан.
Со скрипом в прихожую дверь распахнулась.
Обутый отец сманеврировал в дом.
Лишь отрока к папе лицо повернулось,
Как тот пробубнил что-то типа: - Пойдем.
- Куда? - удивленно парировал малый,
Что молча сидел у окна за столом.
Отец же, с какой-то печалью усталой
Лишь выдавить смог: - Там посмотрим. Потом.
На улице двое пошли вдоль ограды.
И тот, кто постарше, указывал путь.
Хоть голос внутри тарабанил: Не надо!
Сознанье похоже легло отдохнуть.
А дальше дома стали хилы и редки,
Потом растворились в туманной дали'.
Зато появились деревья и ветки.
Что леса граница, в который вошли.
Деревню их лес окружал настоящий,
Как девы славянской богатый венец.
Подлесок был скрыт многоярусной чащей,
В которую гости дошли наконец.
И вот потянулись минуты молчанья.
Отец молча встал, как большой истукан.
Как будто в уме он решал от отчаянья,
Пустой или полный взял полу-стакан.
И сын тоже ждал. Уж заметно стемнело.
Отца он едва различал пред собой.
Ему невдомёк было странное дело,
И очень хотелось вернуться домой.
Увы, и такое местами бывает.
Не ждавший от папы предательства сын,
Увидел как тот в темноту убегает.
А сын так стоять и остался один.
Отец лишь успел прокричать на прощанье:
Сынок, не подумай, я завтра вернусь!
Но тот, кем при бегстве дано обещанье,
Ответ перед совестью выдержит пусть.
Он просто бежал. Злые ветки хлестали
Его по рукам, по лицу и глазам.
Как будто кнутом сто чертей подгоняли,
И сам над собой был не властен он там.
Потом он упал. Сразу все изменилось.
Корабль с сознанием к мозгу приплыл.
Раскрылись глаза, пелена растворилась.
Отец снова стал тем, которым и был.
А был он нормальным обычным мужчиной,
Немного заблудшим без женской руки.
Утративши связь с второй половиной,
Нередко страдают умом мужики.
- Сынок, что же это? Подумай на милость.
Зачем же я с нами такое творю?
Да это бы мне и во сне не приснилось!
Как будто в слезах он упал к алтарю.
Когда пелена от безумья слетела,
И кончил кнутом он себя бичевать,
Мужик рассудил: Нужно браться за дело
И экстренно чадо свое отыскать.
Он молча пошёл, опираясь на ветки
Идя в направленьи последних шагов.
Но вскоре быстрей заспешил к малолетке,
Услышав в лесу завыванье волков.
Однако терялась лесная дорога.
Надёжно её укрывал бурелом.
И лес посмотрел на него как-то строго:
- Подумал, что с сыном случится потом?
- Прости и помилуй! - взмолился мужчина.
Советов соседских хлебнул через край.
- Не слушай ты больше других, дурачина,
А лишь своё сердце. Что медлишь? Ступай!
Мерцающий свет средь ветвей заструился,
И голос, который нельзя не узнать,
Мужчине напомнил, как сын их родился,
И пела дитю колыбельные мать.
Тем отзвуком пения в сердце ведомый,
Отец поскорее на свет поспешил.
Согретый любовью и лаской знакомой,
Он даже не шёл, он как птица парил.
А где-то в глуши молодой бедолага
Дрожал под корягой, прикрывшись кустом.
Хотел он домой, но тот куст и коряга
Ему заменили отеческий дом.
Из глаз его падали редкие капли.
В глухой пустоте детский голос тонул.
Но всхлипы утихли, ведь силы иссякли.
Один, изможденный, он молча уснул.
Сознанье во сне круговертью кружило,
Его уносила забвенья река.
Но вдруг, погодя, все вернулось, что было -
На плечи легла потихоньку рука.
Пап, ты? - сын спросил неуверенно, зыбко:
- Я очень скучал. Ты ходил где-то там?
- Да, сына - во тьме засияла улыбка:
- Я больше тебя никогда не предам!
Натан Колоритный
Данное стихотворение предназначено для личного использования. Запрещается его использование в коммерческих целях. Перепечатка, размещение копий данного стихотворения в сети Интернет возможны только после личного согласия автора. Автор не несет любой ответственности за действия, которые будут выполнены читателем после прочтения этого стихотворения, а также за неверную интерпретацию его содержания.
